От редакции
Переводчик – это тот персонаж в охотничьем туре, который всё видит и ни за что не отвечает. И, самое главное, лично ни в чём не заинтересован. Ни в приукрашивании, ни в очернительстве, ни в привлечении новых клиентов, ни в их, напротив, отваживании. Словом, наиболее объективный персонаж.
История первая — История вторая — История третья
Когда я начал ездить с немецкими туристами по российской глубинке за пределами распространённых туристических маршрутов, то понял, что основная масса населения России относится к немцам примерно так, как если бы Великая Отечественная закончилась буквально лет пять, максимум десять назад. Во-первых, за глаза их все звали и зовут «фашистами», во-вторых, почти сразу и почти все (а после третьей рюмки – все) начинают напоминать про Сталинград и взятие Берлина. Но особенно в этом отношении меня поразил один егерь с Камчатки, который сопровождал нашего клиента Гюнтера во время охоты на лося.
То есть он сразу, при знакомстве, радостно сообщил, что очень рад работать с немцем и в школе учил немецкий. Вот только ни слова из него не помнит. Я старательно перевёл это Гюнтеру, тот весьма доброжелательно пожелал, чтобы за время охоты знание языка у Сергея восстановилось. Лучше бы этого не происходило никогда.
На первый взгляд ничего не предвещало. Сергей казался нам самым толерантным и спокойным из всех работавших на группу егерей. Лося мы взяли на третий день, без значительных усилий, и решили отпраздновать это событие в спайк-кемпе на реке. Наутро водомёт должен был вывезти нас к дороге, откуда мы эвакуировались уже на «Урале». Все выпили, и мы с Гюнтером о чём-то заговорили между собой по-немецки. Тут это и произошло.
– Хенде хох! – сказал Сергей, радостно улыбнулся, поднял карабин со ствола дерева и лязгнул затвором.
Ничего не подозревающий Гюнтер уставился на него.
– Хенде хох, что, не понимайт, скотина, – ещё резче произнёс Сергей и ткнул стволом заряженного карабина в грудь клиента.
Я что-то проблеял. Ствол карабина тут же уставился в мою сторону.
– Заткнись, выблядок фашистский, я с немцем тоже на его ридной мове могу разговаривать, – заявил Сергей. Резко отвёл ствол и выстрелил над головой у Гюнтера.
Дрожащий турист поднял руки.
Сергей довольно осклабился и указал стволом в дальний конец косы.
– Беги!
И снова выстрелил над головой для наглядности.
Гюнтер побежал, Серёга припустил за ним, при этом не забыв доложить патроны в магазин и постреливая временами над головой клиента. Пробежав пару дистанций метров по триста, оба вернулись к костру.
– Ррруиг! – сказал Сергей. (Смирно! — нем.)
Не знаю, служил ли в армии Гюнтер, но стойку смирно он принял такую, как будто двадцать лет служил капралом у Старого Фрица. Абсолютно удовлетворённый, Сергей опустил оружие, всплакнул от нахлынувших чувств, разрядил карабин, закинул его за плечо и обнял Гюнтера.
– А теперь переведи фашисту, что война кончилась и мы братья навек!
– Russische Tradition, – закончил спич я.
Между прочим, Гюнтер дал Сергею фантастические по тем временам чаевые и в отзыве принимающей компании написал, что всё происходило очень романтично.
Почему-то эта история мне всегда вспоминается, когда я слышу «можем повторить».
