Еще в конце 1872 года Богданов передал в «Журнал охоты и коннозаводства» свои «Этюды русской охоты», публикация которых продолжалась весь следующий год. Автор описал десятки животных, составляющих предмет охоты и промысла, распределение их видов на территории России и условия охоты в каждой местности.
Фото из архива автора.
Начал с отряда жвачных и первым делом рассказал об оскудении лосями Среднего Поволжья: «Лет 10–15 назад лоси в небольшом числе переправились через Волгу в Козьмодемьянском уезде, прошли в казенную Сурскую лесную дачу (на правой стороне Суры, в Алатырском, Курмышском и Буинском уездах Симбирской губернии) и поселились там.
Здесь водились лоси и прежде, но были истреблены еще в прошлом столетии.
Прошедшей зимой несколько штук лосей вышли из этой дачи, проплутали по степям Буинского уезда и, наконец, были перебиты около Волги, на границе Казанской и Симбирской губерний…»
Ученый обратился к охотникам с просьбой указать на ошибки, которые могли вкрасться в описание географического распределения лося, а также присылать ответы на приведенные в конце каждой статьи вопросы.
По его мнению, главная беда русского охотничьего дела заключалась в том, что «громадное большинство охотников знает только свою местность, охотится на авось, довольствуясь личным опытом и не только не знает, как следует, нрав дичи, но нередко затруднится сказать вам, что он убил, какая дичь попала в его сумку».
С начала 1873 года Модест Николаевич возглавил редакцию упомянутого издания, поставив охоту и промысел во главе его задач. Он пригласил сотрудничать в журнале профессоров А. М. Бутлерова, К. Ф. Кесслера и Н. П. Вагнера, зоологов В. Д. Аленицына, О. А. Гримма и Н. А. Северцова, охотоведа Л. П. Сабанеева и других специалистов.
Большим успехом пользовались статьи Д. А. Вилинского об охоте с гончими и легавыми собаками, Н. Н. Бибикова о травле и облавах на волков, где содержалось много ценных и полезных сведений.
«Основной целью нашего журнала служат задачи прикладной зоологии, заключающейся в том, чтобы разъяснить отношение человека к животному миру и обратно, — пояснит Богданов читателям. — К сожалению, наука и практика до сих пор еще живут особняком. Самое слово «зоология» звучит для практического деятеля чем-то чужим <…>
Практику кажется, что наука существует для науки, и он относится к ней, как к предмету роскоши и досуга. Устранить этот ложный взгляд, выяснить истинное значение науки для жизни, указать приложение результатов чисто научного труда к разрешению практических вопросов — вот задача прикладной науки вообще и прикладной зоологии в данном случае».
Отъезд Богданова в Хивинский поход прервал удачно начатую в редакции работу. В его отсутствие корреспонденции с мест поступали слабо, материала не хватало, номера выходили с большим опозданием. Редакция вынуждена была заполнять страницы пространной информацией о конных состязаниях и породистых лошадях.
По возвращении из Средней Азии Модест Николаевич попробовал спасти положение. Публикуя присланные читателями дополнения к «Этюдам русской охоты», отметит: «Я твердо верю, что за этими восемью охотниками, которые решились помочь мне в этом деле, последуют со временем и многие другие.
Добавили о лосе, северном олене, русаке, беляке, выхухоли, буром медведе, росомахе, собаке, лесной кунице, кунице-белодушке, хорьке, горностае, ласке, норке, выдре, волке, лисице, рыси и диком коте. Я неуклонно пойду к разрешению поставленной задачи — знанию русской охоты, ее богатств и положения».
Богдановым была продолжена публикация «Этюдов русской охоты», теперь уже о промысловых птицах; напечатаны его статьи«Охота с загоном под Санкт-Петербургом», «Реорганизация охотничьих обществ и охоты», «О поднятии местного ружейного производства» по поводу письма в редакцию председателя Тульского общества охоты А. Левашева.
Богданов считал, что «решительно все равно, каким ружьем не стрелять, лишь бы был порядочный, надежный бой. Сила не в ружье, а в руке и глазе, которые им управляют».
Однако ученый уже не мог уделять руководству журналом много внимания. Во-первых, он женился на О.Д. Шидловской; во-вторых, стал приват-доцентом столичного университета и начал читать курс биологии млекопитающих.
Кроме того, приступил к подготовке большой Арало-Каспийской экспедиции. Уровень содержания «Журнала охоты и коннозаводства» понизился, объём выпусков сократился. С его отъездом весной 1874 года в экспедицию журнал прекратил свое существование.
Как известно, пусто место не бывает. В тот же год Л. П. Сабанеев предпринял издание «Журнала охоты», переименованного позже, после слияния с журналом «Природа», в «Природу и охоту» и ставшего флагманом охотничьей литературы.
Модест Николаевич публиковал материалы как в упомянутых журналах, так в «Трудах Вольного экономического общества», «Известиях Русского географического общества» и других изданиях.
В 1875 году Богданов с женой поехал за границу, Петербургский университет командировал его для изучения коллекций в музеях Европы. По возвращении в университет он читал курс орнитологии. Вокруг него сплотилась группа студентов, которые выделялись «редкой любознательностью и серьезным, искренним отношением к науке».
Спустя полтора года ученый был утвержден в должности штатного доцента университета, подготовил первую из трех своих крупных орнитологических работ — монографию «Птицы Кавказа», где описал 323 вида птиц и места их обитания.
В апреле 1878 год журнал «Природа и охота» опубликовал статью Богданова «Тазый и киргизские борзые», посвященную охотничьим собакам Средней Азии, а в ноябрьском номере уже сам с интересом прочел «Очерк современной охоты в Симбирской губернии». Его автор Денисов сетовал: «Главное горе всех симбирских охотников — это бедность, или, лучше сказать, совершенное отсутствие породистых собак; горе это отравляет нам всякое удовольствие».
Через год, на 6-м съезде русских естествоиспытателей, Модест Николаевич выступит с докладом «О значении собаки в истории человечества». По его мнению, только благодаря собаке человек мог перейти от собирательства к охоте, затем к приручению других животных, выйти из лесов и расселиться в степях, горах и пустынях, даже проникнуть на Дальний север.
На съезде Богданов предложил послать экспедицию на север Европейской части России для изучения животного мира и условий его обитания. Его коллега профессор Вагнер возглавил первый отряд для изучения фауны и флоры Белого моря и Соловецких островов. Второй отряд во главе с Богдановым должен был исследовать фауну Кольского полуострова, птиц Мурманского побережья и рыб в этой части моря.
Кроме того, Модесту Николаевичу было поручено изучить норвежский китобойный промысел и его влияние на русское рыболовство в прибрежных водах. Пароход, на котором он плыл в сторону Норвегии, попал в сильный шторм и был выброшен на берег в глухом районе. Только через месяц ученый сумел вернуться к ожидавшим его членам отряда.
В 1881 году вышла из печати его монография «Сорокопуты русской фауны и их сородичи», где показал эволюцию сорокопутов и их постепенное расселение на материке. Это была докторская диссертация Богданова, рецензенты считали его научные работы «образцовыми по ясности изложения и умению живо передавать явления природы».
Параллельно с разработкой систематикирусских сорокопутов он представил в Академию наук план издания «Общей русской орнитологии». Первый выпуск увидел свет в 1884 году под названием «Перечень птиц Российской империи» на русском и французском языках.
После кончины весной 1881 года известного зоолога и литератора, основателя Петербургского общества естествоиспытателей К. Ф. Кесслера, Богданов был избран экстраординарным профессором, позднее назначен ординарным. Желая достойно отметить память старшего товарища и предшественника по кафедре зоологии, Модест Николаевич подготовил к печати биографию покойного.
Проштудировал его дневники и обнаружил немало сходного с началом своей исследовательской деятельности. К примеру, для Кесслера в молодые годы сделались обычным явлением «экскурсии и охоты в окрестностях Киева <…> с ранней весны до глубокой осени, каждый свободный день, если только благоприятствовала погода».
В сообществе с профессором местного университета Матвеевым, страстным охотником, Карл Федорович ежегодно предпринимал дальние поездки по Киевской и другим смежным губерниям.
Не без участия Богданова в январском номере журнала «Природа и охота» за 1882 год появится сообщение: «В среде почитателей великих ученых заслуг известного русского зоолога, покойного Карла Федоровича Кесслера, возникла мысль поставить в честь его памятник, почему все любители природы приглашаются к посильным пожертвованиям, которые просят адресовать в редакцию журнала».
Помимо общества естествоиспытателей, Модест Николаевич принимал деятельное участие в работе Вольного экономического общества, Русского географического общества, Комитета грамотности и всевозможных комиссий.
В 1885 году ученый основал Русское общество птицеводства, чтобы «содействовать развитию и улучшению птицеводства в России». Он был инициатором создания Петербургского общества любителей породистых собак, первой кинологической организации в империи. Как первое, так и второе общества проводили регулярные выставки и состязания своих питомцев, отбор и улучшение пород.
Наряду с научной, педагогической и общественной деятельностью Богданов находил время для литературного творчества. Более пятидесяти очерков и рассказов о жизни животных вышло из-под его пера, где художественная сила сочеталась с научной точностью и объективностью.
Ученый говорил, что его сочинения написаны в какой-то степени под влиянием почтенного С.Т. Аксакова, оставившего «в своих «Записках ружейного охотника Оренбургской губернии» драгоценные материалы для истории жизни некоторых форм, к которым не раз еще обратятся русские орнитологи».
Многие очерки, помимо публикации в журналах, выходили отдельными книжками и были рекомендованы Министерством народного просвещения «в ученические библиотеки всех средних и низших учебных заведений, а также и в бесплатные народные читальни и библиотеки».
Подготовленный им сборник «Мирские захребетники» переиздавался более 20 раз. «Ничего подобного нет в русской литературе, — отметит журнал «Русская мысль». — Книги написаны замечательным ученым и, кроме того, написаны поэтично, увлекательно. В них каждая строчка — золото, каждая страница — клад. По своей талантливости они стоят выше всякой похвалы».
С годами здоровье Модеста Николаевича становилось все хуже. Сначала он вынужден был оставить место хранителя музея Академии наук, в 1885 году прекратил чтение лекций. Университет дал ему командировку на Кавказ, предполагая, что в теплом климате он сможет работать и поправить свое здоровье.
Лето 1886 года Богданов провел у подошвы ледника близ Алагира, зиму в Тифлисе и Ашур-Аде, планируя исследования на черноморском побережье. Однако сырой климат дурно повлиял на его здоровье, врачи посоветовали скорее уехать.
С марта по октябрь 1887 года Богданов проживал в основном в родной ему Сызрани. Самый крупный из уездных городов России насчитывал около 30 тысяч жителей, имелись реальное и духовное училища, публичная библиотека и земская больница, в 1874 году была проложена Сызрано-Вяземская железная дорога. Модест Николаевич встречался с родственниками, бродил по знакомым лесам с ружьем и замечательно поправился.
Осенью Богданов вернулся в столицу таким бодрым, каким его давно не видели. Возобновил лекции в университете, взялся за научную работу, включился в деятельность созданных при его участии обществ.
Однако приступы тяжелой болезни вскоре возобновились. На страницах журнала для детей «Родник» появились три его очерка, последний из них под названием «Глухарь» диктовал уже будучи прикован к постели. Все еще надеялся выздороветь, выйти в отставку, уехать на родину, охотиться и писать о природе.
Четвертого марта Модест Николаевич почувствовал себя совсем плохо. Дома был только старший из трех сыновей, десятилетний Дмитрий; больной скончался на его руках.
В последний путь Богданова провожала большая толпа народа, студенты несли на руках гроб от университета до Александро-Невской лавры. Было много цветов, теплых речей, некрологов в русских и зарубежных изданиях.
Сочинения Богданова, не вошедшие ранее в сборник «Мирские захребетники», после смерти автора его друг и соратник Вагнер собрал и издал под названием «Из жизни русской природы». Книга пользовалась не меньшей любовью читателей, чем «Мирские захребетники». Основу ее составляют очерки из жизни зверей и птиц, причем некоторые, как например «Леший», «Охота в симбирских садах», «На косых», целиком построены на воспоминаниях детства.
В простой и занимательной форме Модест Николаевич дал ответы на многие вопросы любителей природы, нарисовал целые картины из жизни обитателей лесов и полей, ярко описал их повадки и нравы.
