Из шестидесяти двух озер, расположенных в нашем районе, Великое — самое крупное, его площадь более двух тысяч гектаров. Заводи, обширные пространства открытой воды, богатая травяная растительность, камыш и тростник, в заливах участки канадского риса, — все это явилось хорошими условиями для многочисленных водоплавающих и гнездящихся на озере и для пролетных.
Фото Дмитрия ВАСИЛЬЕВА
В охотхозяйстве «Мещера» я много лет брал сезонную путевку и охотился на Великом осенью, а иногда и весной.
Перед сезоном обычно ладил шалаш с помостом, какие делают егеря для приезжих охотников (с обслуживанием), на это уходил один день.
На охоте в послеобеденное время заранее заплывал на своей лодке-плоскодонке к шалашу, расставлял чучела, забирался в шалаш и, сидя с биноклем на чурбаке, ждал.
Вскоре по озеру одна за другой начинали идти моторки, егеря развозили охотников по шалашам. Потревоженные стайки уток мотались по угодьям, привлекаемые чучелами, налетали на мой шалаш, и охота начиналась.
Дневная норма, как правило, оказывалась выполненной еще до вечерней зорьки, лимит добычи я никогда не превышал и «по светлому» возвращался домой.
Надо сказать, я не люблю классическую вечерку с ее варварством — бестолковой пальбой, потерянными подранками, ненайденной добычей и сборами в темноте.
Один, а то и два раза за сезон обычно попадал на пролетную северную утку, в большинстве своем морскую чернеть, птицу глупую и бесшабашную, садящуюся к чучелам даже после выстрела. А поздней осенью, уже перед ледоставом, на озере останавливалась пролетная кряква, в противовес чернети птица, заслуживающая уважения, осторожная и по вкусовым качествам, пожалуй, лучшая из уток.
Одна такая охота запомнилась. В тот осенний сезон мой шалаш был построен на маленьком камышовом островке в месте пролета уток с чистой воды к заросшему рисом заливу. В конце октября на опустевшем озере уже не было охотников, моторки не ходили и ничего у меня в тот день не получалось.
С середины озера к заливу с рисом подлетали стайки крякв, садились на чистой воде и в сотне метрах от меня вереницами плыли в рис на кормежку, даже не реагируя на мои чучела. Не успеет скрыться в зарослях риса одна стайка, следом подлетает другая и, словно по линеечке, тем же маршрутом плывет к зарослям.
Тут я понял, что сидеть в шалаше бесполезно, надо что-то менять. Собрал чучела, подплыл к месту, где скрывались утки и прямо в лодке затаился на краю рисовых джунглей. Утиная армада, естественно, шумно взлетела и ушла на чистую воду.
Через полчаса утки стали возвращаться, но заплывали в рис уже в другом месте, однако шум кормящихся в рисе уток приближался, и мне стало ясно — надо ждать.
Вскоре щелоченье, кряканье и всплески уже слышались за моей спиной, а в прогале между кустиков риса появились два селезня рядышком, и оба оказались на мушке. Стреляю. Звучит грохот многочисленных крыльев от взмывающих в небо уток, я перебрасываю стволы ружья на взлетающего поблизости еще одного селезня, снова выстрел, крякаш валится в чистую воду в пяти метрах от лодки и шевелит оранжевыми лапками.
Кладу его в лодку и плыву смотреть результат первого выстрела. Вместо двух на воде лежат три селезня, а в паре метров от них по траве бьет уцелевшим крылом крякуха, пытаясь скрыться в густом рисовом кустике.
За это уцелевшее крыло я успел ее схватить. В результате всего двумя выстрелами была выполнена дневная норма, добыто пять уток, да каких! Заплывших жиром тяжелых крякв в красивом чистеньком, уже зимнем оперении.
Начиная с 2010 года, количество дичи и на Великом, и на других озерах стало катастрофически уменьшаться, об этом говорят все местные охотники. Если охота пока есть в наших охотхозяйствах, то былого изобилия дичи уже нет. К сожалению.
Причинами все называют неблагоприятные погодные условия, колонию белых цапель, выбивающих еще маленьких утят, или браконьерство на весенней охоте. Хотя в этом году весной охота почти не проводилась, однако увеличения утиного поголовья что-то незаметно.
