Мошники Беломошья

Подходила очередная весна, душа требовала новых охотничьих приключений. Мысленно перебирал варианты охот. За весенним гусем в степи недавно ездил, впечатления еще свежие. Тетеревиные тока и вальдшнепиные тяги у нас от дома в получасе езды.

Фото автора.

Глухариные тока тоже есть, но глухари сейчас в основном по сырым моховым болотам поют, да и маловато их осталось: пяток поющих петухов уже в радость.

Вот в молодости ходил я весной за глухарями по сосновым борам по-сухому, когда идти по ковру из опавшей хвои можно чуть ли не в домашних тапках.

Десяток поющих на току петухов было в порядке вещей, а хрипунов никто и не считал.

Да только спилили те боры, и никакие запреты и водоохранные зоны не помогли, все списали на жука-точильщика.

Лесопатологи, которые разрешения на вырубку этих боров подписывали, тоже желали есть бутерброды с черной икрой.

Так вот, сильно мне захотелось попасть еще разок в далекую свою молодость да и сыну показать, как раньше охотились. В сети интернет начал варианты рассматривать, и мне повезло: нашел хорошее предложение в Карелии. Списался, уточнил про боры и количество поющих петухов. Все сошлось.

К тому же охота в Карелии открывается тогда, когда у нас заканчивается, так что можно продлить и себе и сыну весенний сезон. Забронировав время и место, отправив сканы охотбилетов и деньги, мы запланировали отъезд на охоту в ночь после светлого праздника.

В немецкий паркетник поместилось все снаряжение. Надавив на педаль, мы даже не заметили, как промчали 1200 километров за ночь. К утру были в Карелии, где нас встретило ласковое солнце и голубое бездонное небо.

В назначенном месте в деревне нас ждал проводник на странном самодельном транспорте. Это чудо техники представляло собой две спаренные сенокосилки на голых камерах от автомобиля и прицеп на колесах от мотоцикла.

На нем нам предстояло пробираться по раскисшему весеннему лесу до избушки километров двадцать. Погрузились и тронулись в путь по заброшенным дорожкам, по мхам, через большие лужи и разлившиеся ручьи.

Мешающие ветки проводник лихо срубал большим мачете… Так, не спеша, во второй половине дня мы добрались до охотничьей избушки, которая стояла на сухом месте в спелом сосновом бору. Дом производил приятное впечатление.

В нем было все, что нужно для комфортного пребывания на природе: печка, газ, нары. Неподалеку раскинулось красивейшее озеро, лед на нем еще не растаял. Вообще во всем чувствовался север. Если у нас уже начали распускаться почки на деревьях, то здесь еще снег полностью не сошел.

На берегу озера стояла чугунная ванна на высоких ножках, в которую наливают воду, под ванной разводят костер и отдыхают, лежа в теплой воде, любуясь местными красотами.

По словам нашего проводника, первый ток находился в трех километрах от избы, за болотом. В этом году на нем еще никто не был. Прошлой весной на току оставили семь поющих петухов. Второй ток находился за первым через два километра. Сколько на нем было петухов, проводник не знал.

Идти ночью три километра по незнакомому болоту на неизвестный ток радости мало. Решили сразу выдвинуться на первый ток, сходить на подслух, заночевать там и с утра отохотиться. А там «как масть пойдет».

Взяли с собой необходимые для ночлега вещи и выдвинулись к току. Успели дойти до сухого берега, приготовить на ночь бивуак и чайку вскипятить. К вечеру отправились на подслух.

Мы с сыном остались на первом току — до него было всего 700 метров от бивуака по сухой дорожке. Там проводник нас оставил, а сам пошел на второй ток проверить наличие петухов.

Ток действительно оказался в хорошем сухом сосновом бору. Мы с сыном разошлись метров на триста. Солнце село, стало подмораживать. Начали слетаться глухари, с шумом садиться в кроны сосен. Я насчитал семь подсад, сын — девять.

Ток был неплохой, охотиться можно, но петухи садились кучей, близко друг от друга. Вернулись к бивуаку, взбодрили костер, чаю напились. Тут и проводник вернулся, сказал, что на подслух он опоздал, но когда уходил с тока, то спугнул двух глухарей. То есть гарантий, что они будут петь утром, никаких: пуганый глухарь капризен.

Решили, что утром мы пойдем с сыном на первый ток, он будет подходить первым, а я посижу, послушаю, а там как получится.

Ночь провели в спальных мешках у костра. Я почти не спал, костер поддерживал, боялся на ток проспать. Сын сидел за рулем почти сутки, сильно устал, так что он спал крепко.

В два часа ночи я распалил костерок, заварил свежего чайку, разбудил сына. И в три утра мы пошли на ток.

Пришли, уселись на камни и вскоре услышали, как вдалеке чирикнула птичка. Это глухарь проснулся и первым делом скрежетнул. Затем послышался отчетливый щелчок, после паузы еще один, и, наконец, глухарь зашипел. За ним, чуть в стороне, запел второй петух, третий, и глухариная песня понеслась по всему току. Пора!

Сын стал подходить к ближнему глухарю и быстро растворился в темных сумерках леса. А я остался сидеть на камне и слушать этот концерт. Давно у меня такого не было, с молодости, с той самой поры, как служил я егерем и ходил на охрану токов.

Незаметно стало светать, зачирикали мелкие пташки, вдали забурчали тетерева. Глухари распевались по всему току, я слышал то ли пять, то ли шесть птиц, создавалось впечатление, будто весь лес шипит и щелкает.

Выстрела со стороны сына все не было, но я понимал, что он стоял уже под глухарем и ждал рассвета, чтобы стрелять наверняка.

Между тем небо посветлело, кроны сосен стали четкими, как на гравюрах Дюрера. И тут грохнул выстрел самозарядной единицей в контейнере, пересыпанной крахмалом. Даже со своего места я услышал тяжелый шлепок глухаря о землю. Лес замер, все затихло. Сын взял свой трофей — не зря ехал.

Вскоре я услышал хруст веток под его шагами, свистнул и обозначил фонариком свое присутствие. Довольный, сын вышел с тяжелым глухарем в руках. Счастье на его лице светилось ярче любого фонаря.

Покурили, сделали по глотку коньяка, плеснули чуток духам леса. Сын ушел к бивуаку, чтобы мне не мешать, а я остался, лелея надежду, что глухари еще распоются. Но нет, больше они не пели.

Лишь иногда какой-нибудь щелкал пару раз, да издалека было слышно, как пытались начать свою песню молодые глухари, но только хрипели.

С восходом солнца дятлы принялись за свою барабанную дробь. Вдали бормотали тетерева, да так бодро. Решил сходить глянуть на них. Вышел на край болота, а оно все инеем покрыто — подморозило за ночь. И в дальнем углу, где более топко, за лужей, тетеревиный ток.

Стал обходить по кромке леса, подошел к паре токовиков метров на сорок. Полюбовался ими, но стрелять не стал: таких красавцев в эту весну я уже взял, хватит.

Вернулся к бивуаку, а там тишина, все спят, пригревшись на солнышке. Ну и я улегся в свой спальник и тут же заснул, без всяких снов.

На свежем воздухе спится особенно сладко, организм быстро восстанавливается. Так до обеда мы и проспали, пока желудки еды не запросили.

Тут уже все проснулись, остатки продуктов доели. Что дальше делать? Возвращаться в избушку не было смысла. А в лесу так хорошо, привольно! Только есть очень хочется.

Отправили проводника к избе за продуктами, благо не шибко далече, и мужик он ходкий, на ногу легкий, отдохнул за ночь. С сыном мы договорились, что вечером я схожу на второй ток на подслух, а он останется отдыхать.

С утра я уйду на второй ток, а сын на первый. Подходить к глухарям будем оба. В случае неудачи я ему позвоню (сотовая связь есть и в этих местах), и он попробует взять второго глухаря, к этому времени он уж точно под него подойдет.

Ну а если я возьму глухаря, то стрелять сын не будет. Лицензий-то всего две. Да оно и ни к чему, не за мясом же приехали, а места новые поглядеть.

У костерка еще посидели, чайку попили и дальше спать завалились, к вечерней зорьке силы накапливать. Проводник пришел, продукты принес. Сварили макароны с тушенкой, плотно поели.
Мы с проводником отправились на второй ток — оглядеться да на подслух остаться. Вышли на дорожку, хорошую такую, сухую, да давно неезженую.

Оказывается, мосты через речку порушены, потому летом никто и не ездит.

Идти было далековато, но не в тягость, а в радость — весенний лес бодрил. Пришли к заветным камням, от них и будем глухарей слушать. Обошел я ток по кругу, всюду в основном молодые сосенки, лет по тридцать, но в середине несколько больших стоит, на семенники оставлены. Помет свежий под семенниками лежит, значит, на них глухари и поют.

День клонился к вечеру, солнышко садилосья, пора и глухарям на ток подлетать. Вернулся к камням, послушал. Вот вдали один глухарь сел, за ним второй, третий… С десяток насчитал. Значит, завтра будет неплохой ток.

На ближней большой сосне метров за семьдесят услышал подсад. Глухарь в кроне пошевелился, устроился и запел, но, как всегда, вяловато, без азарта. Не стал я к нему подходить, лучше утром.
Дождались мы темноты, когда глухари заснули, и ушли на бивуак. Попили чайку, и я даже вздремнул часок.

В час ночи встал, свежего чая в термосе заварил, в походную фляжку коньячку добавил и не спеша пошел на ток. Проводник на бивуаке остался отдыхать, ему нас еще обратно везти надо. А я и так не заблужусь, место уже хоженое, сапоги дорогу знают.

Пришел к заветным камням вовремя, до начала тока оставалось совсем немного. Наконец в ночной тишине раздался четкий щелчок. Это проснулся глухарь на ближней сосне, зашевелился, прошуршала хвоя. Раздался второй щелчок и сразу второе колено песни. И пошел петух выдавать песню за песней, ярко так, с азартом… Пора подходить.

Я шел аккуратно, делая не больше одного шага под песню, ведь глухарь был совсем рядом. Подкрался к сосне метров на пятнадцать, замер. Петух выдавал песню за песней, меня не видел.

Стало светать, в оптический прицел своего тройника «Зауэр Фортуна»я засек петушка на суку. Сидел он ко мне вполоборота, развернув хвост веером, идеально для выстрела под перо. Больше я выжидать не мог. Мало ли что в лесу произойдет? Глухарка прилетит, или лоси пройдут, и прощай, мое счастье!

Выстрелил из левого ствола, он у меня дробью вторым номером пристрелян. На мгновение глухарь замер на суку и тут же камнем упал под сосну. Дробь прошила его насквозь. Есть удача!

Позвонил сыну, принял поздравления, закурил, щедро отпил коньяка из фляжки, а все оставшееся, разбрызгав, подарил духам: спасибо за счастье!

Приладил фотоаппарат на дерево, на автоспуске сделал фото. Не очень хорошо получилось, но память останется. Не спеша вернулся на бивуак. Плотный завтрак, сборы и обратная дорога.

Солнышко пригревало, стало жарко, пришлось раздеться. У избушки загрузились в «тяни-толкай», поблагодарили проводника, рассчитались и отправились в обратный путь, домой. Отличная охота получилась, воспоминания остались на всю жизнь.

Источник