Как-то, сидя у своего учителя Кузьмича в его «конуре» и уже собираясь домой, я в очередной, наверное уже сотый, раз слушал, как он «лечил» молодого парня, которого ему прислало начальство – «горе-коммерсанты» одного «колхозного» охотобщества.
Прислали человека с лицензией на кабана, заведомо зная, что в этих краях кабан большая редкость, но совершенно бессовестно взяв за это безвозвратную предоплату. Парень приехал впервые, опыта не имел, и Кузьмич объяснял, как надо себя вести на лабазе, что делать при выходе, как успокоиться и тому подобную нужную и очень полезную информацию. И, как всегда, свой ликбез он закончил словами примерно следующего содержания: «Запомни, если ты добыл зверя, то это не ты такой молодец, это он лопухнулся, потому что он, то есть зверь, идя на поле, знает, что идет воровать, и поэтому вдвойне осторожней. Когда с ним перед выстрелом взглядом встречаешься, у него одно в глазах – лопухнулся».
Я улыбнулся. Современные средства охоты, такие как приборы ночного видения или тепловизоры, заметно облегчили жизнь охотнику. Но встретиться взглядом они вряд ли позволят. Ты увидишь зверя намного раньше, чем он тебя. Правда, и зверь стал настеган и на простые нехитрые приспособления уже не так ведется. Для добычи надо приложить не только усилия и смекалку, но и средства. «Дуриком» охота получается все реже и реже. Особенно в наших краях, где для добычи зверя надо потратить не один день, а скоро вообще его надо будет охранять. Но, тем не менее, Кузьмич прав, и в моей практике произошла однажды такая история, оставившая навсегда след в памяти.
Когда подошел срок покупки нарезного ствола, я сильно увлекся охотой с лабаза в надежде добыть секача. Где только не высиживал, «обсидел всю область», куда только не лазил. Результаты были разные, были и досадные промахи, были и победы, но хорошего секача в актив не зачислялось. И вот года через три после моих поисков наудачу мы с приятелями нашли одно частное охотхозяйство, где плотность кабана была просто огромной. Люди подошли к делу с душой, и я достаточно часто стал его посещать. Работа егерского состава настолько была профессиональна, что я ездил туда просто для перенятия опыта. Трофейных секачей в хозяйстве не попадалось. Ездили туда в основном за мясом. Изымали сеголетков и перезимков, раз в квартал, на грамотно организованных кормушках, и результативность наших посещений была на уровне 50%, поэтому мы с приятелями прозвали это хозяйство «зоопарк».
Как-то по осени договорились посетить это хозяйство на предмет «обмяситься», а чтобы не тратить впустую день, с утра решили скатать в другой район – ко мне на дачу – по утке, а к вечеру уже рвануть в «зоопарк». Обычная рядовая поездка, из тех, которые уже вошли в привычку. Утро удалось на славу, утка летала, мои приятели постреляли в свое удовольствие, а я с вечера решил позаниматься ондатрой. С нее-то все и началось. Проверив после утренней утины капканы и клетки, я собрал очень приличный урожай. На то, чтобы обработать шкурки нужно время, вследствие чего мне пришлось изменить планы. Ребят пришлось отправить на кабана одних, а сам решил: как успею, так успею. Не бросать же шкуры без «первички». Успею засветло – посижу на кабасика, не успею – так хоть на мясо попаду, у кого-то да выйдет. У нас правило: сидим три-четыре человека по разным полям, добычу делим поровну на всех.
Приехал я, естественно, поздно. Стемнело. Что-то начинать – только парням охоту портить. Сам изрядно устал и решил уже подождать своих на базе. Но егерь решил иначе. Говорит, есть у него один «профессор». Ходит очень избирательно, мужики, кто сидел, не высидели. Попробуй ты, чем черт не шутит, чего на базе-то торчать. Ехать недалеко, ходит он поздно. Ладно, давай.
Поле действительно недалеко – ехали минут десять. Дальше по тракторной колее с километр, а там вышка, сам найдешь, давай топай. Налобный фонарь надел и потоптал. Темень, видимость на нуле. Моросит дождь, колея то есть, то нет. Пару раз поскользнулся. Кругом бурелом. Нагнал на себя жути. Чуть не поломал ногу, но к полю все же вышел. Залез на вышку, и пришло умиротворение. Вышка сделана для человека – просторная, обита внутри войлоком, широкая лавка, амбразура тихо откидывается. Тепло, сухо, хорошо. Круче вышку я встречал только в соседнем хозяйстве. Там, помимо прочего, она была рублена, и в ней стояла кровать – можно было жить сутками.
Я для себя определил, что назад я один по темноте не попрусь – страшно. Буду здесь ночевать, а если что, приедут и заберут. С такими «правильными мыслями охотника» я разложился на лавке и спокойно заснул. Погода была явно не прогулочная. Сквозь сон слышал, как моросит дождь по крыше, как хлопает ветер ветками, как шаркает что-то подо мной, как я храплю, да так отчетливо, что сам ловлю себя на этой мысли, но это сон. Вдруг, после моего «хрюканья», отчетливо выделяю чавканье. Хаос мыслей в голове – снится, наверное. Но опять сквозь дрему отчетливо слышу: чав, чав, чав.
Это не сон. Щелк – включился рубильник в голове. Сон исчез. Я открыл глаза, медленно опустил амбразуру и… Мама дорогая, метрах в семидесяти прямо посреди поля совершенно спокойно чавкала огромная гора, которой там раньше не было и в моем представлении не могло появиться. Адреналин сделал свое грязное дело – меня затрясло. Я, как учили, машинально откинулся на спину. Надо успокоиться и отдышаться, главное – не дергаться, не спешить. Гора мирно продолжала пастись. Я успокоился, выровнял дыхание, потихоньку уложил карабин, изловчился к выстрелу.
У меня уже были случаи, когда при включении фонаря зверь срывался с места и уходил, поэтому я решил не рисковать и включить фонарь непосредственно перед выстрелом, для мгновенной корректировки слепой наводки. Навел крест оптики на середину горы, сдвинул чуть вправо – где-то здесь должна быть лопатка, выдохнул и нажал кнопку подсветки. В прицеле, как в телевизоре, ярко вспыхнула картинка. Крест находился на нужном месте, но на какое-то мгновение, какие-то доли секунды я задержал выстрел, так как произошло именно то, что оставило навсегда след в моей памяти. Передо мной стоял огромный кабан, стоял правым боком ко мне и смотрел прямо мне в глаза, или, правильнее сказать, в глаз. Его взгляд был настолько живой и удивленный, что – как мне кажется, и я в этом просто уверен – между нами в эту долю секунды произошел следующий разговор:
– Откуда ты, я проверил, тебя не должно быть? – сказал его изумленный взгляд.
– Да вот, жду, – проскочила мысль у меня в голове.
– Все, пипец, лопухнулся, – отчетливо подумал он.
– Похоже, да, – пошла моя мысль в ответ.
– А может, отпустишь, я успею? – появилась мольба во взгляде.
– Да нет, точно пипец, – подумал я, и палец плавно сдвинул курок со своего места.
Прогремел выстрел. Щелкнул затвор полуавтомата. От отдачи палец соскочил с прилепленной на цевье кнопки подствольника – все погрузилось во мрак. Через мгновение, нажав на кнопку, я увидел такую картину: гора, немного изменившись в высоту, находилась на том же месте. Кабан лежал на боку, глаза светились жизнью, задняя правая нога дергалась в агонии.
– Еще не пипец, – подумал я, и нажал на спуск, наведя крест на шею. Выстрел. Тьма. Снова включаю свет. Положение то же, нога уже не дергается, но глаза все еще светятся какой-то укоризной. Делаю третий спуск крючка, хотя и понимаю, что это уже лишнее. Включаю свет. Гора на месте, глаза потухли.
– Пипец, все, – пролетела мысль.
Какое-то время я еще сидел и смотрел на эту уже безжизненную гору в надежде, что наш диалог продолжится, но, увы, этого не случилось, а на душе появилась какая-то тяжесть от произошедшего…
Дальше пошли стандартные процедуры: осознание такого поворота событий, опять же вывоз, разделка, проверка и прочие приятные хлопоты. У парней в тот вечер ничего не вышло, но нам хватило и этого.
К моему счастью, такая ситуация у меня случилась лишь однажды, иначе, может быть, и бросил бы охоту совсем. После были звери и посерьезней, но к тому времени у меня появился «ночник», и с фонарем я больше не охотился. Что-то подобное иногда происходит на волчьей облаве, но это уже другое и днем.
Думаю, никого не удивил своей историей. Уверен, так нередко бывает у тех, кто охотится по старинке.
Не знаю, обохотился ли тот парень, которого «лечил» тогда Кузьмич. Надо будет спросить, если не забуду. Может, чего и получилось…
