Возможно, первый легашатник России

Интернационал

.

Разрешите представить вам, дамы и господа, князя Александра Борисовича Куракина. Разумеется, я не могу утверждать, что он первым в России возлюбил ружейную охоту с легавой. Но то, что он её любил — несомненно. Парадный портрет XVIII века — это вам не селфи с рамочкой дополненной реальности, раз уж повелел его сиятельство изобразить себя с ружьём и собакой, значит, это было его любимым занятием. 

Первое известное мне документированное упоминание о ружейной охоте с легавыми датировано 1742 годом, когда, узурпировав престол, Елизавета Петровна повелела сделать ревизию императорских охот, и в числе всего прочего в оных обнаружилось «двенадцать охотников с собственными легавыми собаками» (Кутепов, «Императорская и царская охота на Руси»). Во время скандалов, интриг и переворотов недолгого царствования младенца Иоанна VI вряд ли кому-то было дело до охоты, то, вероятнее всего, охотники эти появились там при Анне Иоановне (большой, как известно, любительнице стрелять на полету и на бегу).

Как утверждает Большая российская энциклопедия, Алек­сандр Бо­ри­со­вич Куракин «[31.7(10.8). 1697–2(13).10.1749], обер-штал­мей­стер (1736), с дет­ст­ва со­про­во­ж­дал от­ца в за­гра­нич­ных по­езд­ках, был од­ним из пер­вых рус. лю­дей, по­лу­чив­ших об­ра­зо­вание за гра­ни­цей. С 1722 ка­мер-юн­кер и со­вет­ник по­соль­ст­ва в Гаа­ге, с мая 1722 со­сто­ял при франц. дво­ре; совм. с от­цом су­мел обес­пе­чить со­дей­ст­вие Фран­ции в со­хра­не­нии ми­ра с Ос­ман­ской им­пе­ри­ей во вре­мя Пер­сид­ско­го по­хо­да 1722–23, по­сол в Па­ри­же (1727–1728), по­кро­ви­тель­ст­во­вал учив­ше­му­ся за гра­ни­цей В. К. Тре­диа­ков­ско­му. Вер­нув­шись в Рос­сию, бу­ду­чи двою­род­ным дя­дей имп. Пет­ра II, спо­соб­ст­во­вал па­де­нию кн. А. Д. Мен­ши­ко­ва, с 1730 вхо­дил в бли­жай­шее ок­ру­же­ние имп. Ан­ны Ива­нов­ны, рев­но­ст­ный сто­рон­ник Э. И. Би­ро­на (под­дер­жи­вал его в борь­бе про­тив А. П. Во­лын­ско­го), в 1731 ос­но­вал в Мо­ск­ве гос­пи­таль для со­дер­жа­ния от­став­ных офи­це­ров, увеч­ных и ра­не­ных сол­дат, зав. Двор­цо­вой ко­ню­шен­ной кан­це­ля­ри­ей (с 1736), чл. Ге­не­раль­но­го су­да над кн. Д. М. Го­ли­цы­ным (1736), во вре­мя под­пи­са­ния имп. Ан­ной Ива­нов­ной за­ве­ща­ния К. пер­вым вы­сту­пил с пред­ло­же­ни­ем о на­зна­че­нии Би­ро­на ре­ген­том при имп. Ива­не VI Ан­то­но­ви­че, се­на­тор (с дек. 1741)» (Источник).

Портрет, предположительно, написан известным французским художником Жан-Марком Натье (Jean-Marc Nattier, 1685 — 1766) в 1727-1728 году, когда князь был в городе Париже послом. Немного непонятно, однако, почему Александр Борисович изображен со звездой Андрея Первозванного, в кавалеры которого был произведен в 1740 году? Разве что потом дорисовали…

Как бы то ни было, французский королевский двор в начале XVIII века был законодателем мод в области охоты с легавой. Ещё Людовик XIII весьма гордился своим умением натаскивать легавых и стрелять влёт, и его непосредственные потомки эту славу поддерживали и крепили. Весьма вероятно, что юный аристократ, участвовавший по семейному и служебному положению в протокольных охотах, именно там этот «вирус» и подцепил. А, учитывая положение князя при дворе Анны Иоанновны, и прочие косвенные улики (в частности, то, что русское слово «легавая собака», вероятнее всего, является калькой бывшего тогда в ходу французского «chien couchant»), возможно, Александр Борисович Куракин не только одним из первых россиян этим видом охоты увлёкся, но именно он легавых в Россию и завёз.

Разумеется, это только гипотеза — но всё сходится. И если у уважаемых читателей есть сведения, опровергающие эту версию, я их с удовольствием выслушаю.

646

Источник

Оцените статью
Добавить комментарий