Рулет из бутора — исконно русского блюда

Технология приготовления этого исконно русского блюда была мною освоена еще в раннем детстве. Правда, только теоретически. Дед, сосед по послевоенной коммуналке, тешил свое семейство рубцом под хреном каждый праздник. Как я понимаю сейчас, это был ритуал, профессиональный, мясницкий. Дед до 17 го года то ли владел мясной лавкой на Таганке, то ли служил при ней. И внешность его отдавала старорежимным колоритом: жиденькие сивые волосенки на прямой пробор, лихо закрученные прокуренные усы, рубаха навыпуск и жилетка с тяжелой серебряной цепочкой. Таких уж нынче не встретишь.

фото: Семина Михаила

Так вот, замачивал он в нашей общей обшарпанной ванне нечто, напоминавшее вывороченный тулуп, и периодически вертел его общей же бельевой палкой.

Квартирка наша, всего о двух комнатах, наполнялась густым и устойчивым запахом хлева.

Моей маме это почему-то не нравилось, и она пыталась вынести свое недовольство соседям, но отец каждый раз ее успокаивал, философски замечая, что здоровее запаха хлева только аромат конюшни.

«Когда же все это кончится?! » — безнадежно восклицала мама и прикладывала к носу платочек.

Я не мог усидеть в комнате и убегал понаблюдать за действиями деда. Детская тяга к абстрактным знаниям и любопытство, что же можно сделать съестного из мокрого «тулупа», не давали покоя. И что же я увидел?

Отполоскав брюховицу в нескольких водах, дед ошкварил ее кипятком из двухведерного оцинкованного бака и вновь заработал бельевой палкой.

Затем спустил воду, положил палку поперек ванны и повесил желудок на нее махровой стороной наружу. Старый мясник не давал никаких пояснений, в лучших традициях русских мастеров полагая, что умный поймет сам, а дурака все равно не научишь.

Стоял в нашей длинной кухне огромный кованый сундук, на коем коротала ночи дедова племянница (шестой член соседской семьи), физически не умещавшаяся в их шестнадцатиметровке.

Взгромоздил дед на этот сундук лист «авиационной» фанеры и разложил на нем обсохшую брюховицу. Он неспешно расправил ее и разровнял. Движения его рук напрочь лишились подагрической неуверенности и обрели быстроту и точность.

Левая кисть придерживала край полотнища, а нож в правой руке последовательно и целеустремленно соскабливал грязно — серую «махру», высвобождая кремовую подложку. Я зачарованно глядел на деда, а он только подмигивал мне бесцветным слезящимся глазом.

Выскоблив весь желудок, дед раскроил его на несколько прямоугольных кусков и принялся туго закручивать их в рулеты, обвязывая каждый суровой ниткой. Потом рулеты долго варились в бугристом алюминиевом тазу, и запах коровьего стойла постепенно вытеснялся из нашей квартиры сладковатыми парами добротного варева.

Конечно же я не пропускал того кульминационного момента, когда дед нарезал остывшие рулеты и выкладывал кусочки в продолговатые селедочницы.

Плотные, мозговидные завитки с прозрачными студенистыми прожилками вызывали мощные приливы слюны и спазмы в вечно голодном желудке. Они заставляли мечтать и мечтать. Я страстно надеялся, что меня угостят, но всем своим видом показывал полную индифферентность к происходящему.

Наивная демонстрация моего «глубокого безразличия», скорее всего, ускорила желанную развязку. Старик достал с полки щербатую общепитовскую тарелку с широкой грязно-зеленой каймой и… громогласно чихнул, машинально прикрыв рот посудиной.

Затем он обстоятельно высморкался, зажимая поочередно мясистые ноздри и ловко улавливая их содержимое в оттопыренную свободной рукой полу рубахи, деловито обтер большие пальцы о жилетку и продолжил нарезку рубца.

Первые же отрезанные им ломтики, стопочкой улегшиеся на дно вышеозначенной тарелочки, были презентованы мне со словами: «Пробуй, пондравится — матке с батькой готовить будешь!».

Взлелеянные моей мечтой кусочки рубца съел, однако, приблудный пес Кощей, мне же удалось причаститься к его вкусу только в студенческие годы.

Свой первый рубец я приготовил, когда отжил на свете более полувека, после одной из коллективных охот на лося. Вывернули мы с приятелем лосиный бутор, разделили пополам и взяли на корм собакам. А уже дома подумалось: чем лосиный рубец хуже коровьего?

Вспомнился дед из коммуналки на Старой Басманной, его манипуляции. Повозился я, конечно, отмочил, отпарил кипятком, отскоблил «махру» — без дедовой сноровки, понятно. А потом рулет с рубленым чесноком скрутил, ниткой обвязал и сварил. Все чин чином. Получилось.

И вид, достойный хорошего стола, и гость, как от колбас-ветчин, нос не воротил. И ведь не только своей нестандартностью берет, но и вкусом приятным ворожит.

Короче, горлицей сизокрылой летит, только подрезай. А тут возьми и приди мне в голову мыслишка, как увеселить тот довольно однообразный мозговидный орнамент, что образуется на срезе готового рулета, чтобы оживить зрительное восприятие, так сказать.

К тому же захотелось мне более полно подключить обоняние к восприятию этого, в принципе, малоароматного блюда. И замахнулся я на целый ряд абсолютно эксклюзивных (в просторечье — доморощенных) наворотов, которыми очень хотел бы поделиться с широкой охотничье-кулинарствующей общественностью.

Сразу оговорюсь, что сезона охоты на копытных ждать нет смысла — все продукты, о которых пойдет речь ниже, можно приобрести на рынке в палатках с субпродуктами. А рубец там дают уже отскобленный, отмытый до цвета женского бедра, так что и возни практически никакой.

Отоварились, господа? Тогда начнем с Божьей милостью.

Помоем рубец, отрежем непривлекательные лохмотья по краям, выкроим из большого куска прямоугольники подходящего нам размера и начнем закручивать рулет.

К этому моменту под рукой уже должна быть готовая кашица из чеснока, орехов (любых — арахиса, лещинных, фундука, грецких и т.д.), душистого перца и щепоти молотого мускатного ореха.

Пучок промытого и просушенного сельдерея, разрезанные на долевые полосы говяжьи почки, полоски говяжьего сердца и разрезанные на 4 части вдоль; бычьи яйца (по — научному семенники) тоже дожидаются своего часа.

Первым у самого края ложится пучок сельдерея. Ни в коем случае его не режьте, а распределите во всю длину рулета — он дает темно-зеленую сердцевину в каждом будущем куске. Закручивать полотно нужно как можно сильнее — неплотно сомкнутые слои развалятся при резке.

Тут я вспоминаю жилистые, узловатые руки деда-мясника — все 10 пальцев, впившихся в резиноподобную ткань желудка, уминающих и уплотняющих ее.

Вываливая в кашице полоски почек, сердца и прочих «деталей», укладываем вдоль полотна брюховицы и скручиваем ее дедовским манером.

Особо часто вкладывать начинку не рекомендуется, нужно оставлять 2—3 см просветов — по этим местам произойдет склеивание слоев рулета, в противном же случае неизбежно расслоение куска.

По окончании скручивания, не отпуская полуфабрикат, плотно обвяжите его суровой ниткой или тонким натуральным шпагатом — не экономьте, нить накручивайте с шагом 1—1,5 см. Можете воспользоваться услугами ассистента.

Остается положить ваше изделие в холодную воду и поставить варить на 4—5 ч. После закипания воды снимите пену, уменьшите нагрев до минимума, очень сильно посолите, а за час до готовности добавьте к вареву любые привлекательные для вас специи.

Остудите вместе с бульоном. Срежьте нитки и нарежьте на кусочки непосредственно перед подачей на стол. Подайте на стол в холодном виде с хреном.

Можно несколько усложнить блюдо: нарезанные ломтики залить крепким, самозастывающим бульоном — мясным, куриным, индюшачьим. Получится заливной рубец. На выбор — горчица или хрен.

Ну а гурманам предложу залить кусочки рубца бульоном из сухих белых грибов, естественно, предварительно заправленным желатином. Такое я предпочитаю без хрена и без горчицы.

Вот и все мои эксклюзивные навороты для зрения и обоняния.

И напоследок: уж коли вам придется готовить в присутствии любознательных, но не закаленных жизнью людей, пользуйтесь носовым платком.

Источник