.
Разрешите представить вам, дамы и господа, князя Александра Борисовича Куракина. Разумеется, я не могу утверждать, что он первым в России возлюбил ружейную охоту с легавой. Но то, что он её любил — несомненно. Парадный портрет XVIII века — это вам не селфи с рамочкой дополненной реальности, раз уж повелел его сиятельство изобразить себя с ружьём и собакой, значит, это было его любимым занятием.
Первое известное мне документированное упоминание о ружейной охоте с легавыми датировано 1742 годом, когда, узурпировав престол, Елизавета Петровна повелела сделать ревизию императорских охот, и в числе всего прочего в оных обнаружилось «двенадцать охотников с собственными легавыми собаками» (Кутепов, «Императорская и царская охота на Руси»). Во время скандалов, интриг и переворотов недолгого царствования младенца Иоанна VI вряд ли кому-то было дело до охоты, то, вероятнее всего, охотники эти появились там при Анне Иоановне (большой, как известно, любительнице стрелять на полету и на бегу).
Как утверждает Большая российская энциклопедия, Александр Борисович Куракин «[31.7(10.8). 1697–2(13).10.1749], обер-шталмейстер (1736), с детства сопровождал отца в заграничных поездках, был одним из первых рус. людей, получивших образование за границей. С 1722 камер-юнкер и советник посольства в Гааге, с мая 1722 состоял при франц. дворе; совм. с отцом сумел обеспечить содействие Франции в сохранении мира с Османской империей во время Персидского похода 1722–23, посол в Париже (1727–1728), покровительствовал учившемуся за границей В. К. Тредиаковскому. Вернувшись в Россию, будучи двоюродным дядей имп. Петра II, способствовал падению кн. А. Д. Меншикова, с 1730 входил в ближайшее окружение имп. Анны Ивановны, ревностный сторонник Э. И. Бирона (поддерживал его в борьбе против А. П. Волынского), в 1731 основал в Москве госпиталь для содержания отставных офицеров, увечных и раненых солдат, зав. Дворцовой конюшенной канцелярией (с 1736), чл. Генерального суда над кн. Д. М. Голицыным (1736), во время подписания имп. Анной Ивановной завещания К. первым выступил с предложением о назначении Бирона регентом при имп. Иване VI Антоновиче, сенатор (с дек. 1741)» (Источник).
Портрет, предположительно, написан известным французским художником Жан-Марком Натье (Jean-Marc Nattier, 1685 — 1766) в 1727-1728 году, когда князь был в городе Париже послом. Немного непонятно, однако, почему Александр Борисович изображен со звездой Андрея Первозванного, в кавалеры которого был произведен в 1740 году? Разве что потом дорисовали…
Как бы то ни было, французский королевский двор в начале XVIII века был законодателем мод в области охоты с легавой. Ещё Людовик XIII весьма гордился своим умением натаскивать легавых и стрелять влёт, и его непосредственные потомки эту славу поддерживали и крепили. Весьма вероятно, что юный аристократ, участвовавший по семейному и служебному положению в протокольных охотах, именно там этот «вирус» и подцепил. А, учитывая положение князя при дворе Анны Иоанновны, и прочие косвенные улики (в частности, то, что русское слово «легавая собака», вероятнее всего, является калькой бывшего тогда в ходу французского «chien couchant»), возможно, Александр Борисович Куракин не только одним из первых россиян этим видом охоты увлёкся, но именно он легавых в Россию и завёз.
Разумеется, это только гипотеза — но всё сходится. И если у уважаемых читателей есть сведения, опровергающие эту версию, я их с удовольствием выслушаю.
