«Хорошо», – думал безымянный человек, потирая пальцами наконечник копья после охоты. «Хорошо», – думали его соплеменники.
У них не было имён и языка. У них не было даже слова «хорошо», а было лишь приятное ощущение внутри и желание как-то отметить этот день – день, когда они наконец-то добыли Большого Зверя. Их пальцы были в мамонтовой крови, смешанной с соком красных ягод, когда они коснулись стены. Одна линия – косматая спина, вторая и третья потоньше – могучие бивни, и самая тонкая – копьё, пронзающее сердце. Потом много месяцев подряд они возвращались к этой стене, трогали линии и вспоминали День добычи. «Хорошо», – разливалось по первобытной груди знакомое тёплое чувство.
Трофейные палеофото, положившие начало серии «Я и утка»
«Большая глина» и маленькая веточка
Современный захлёбывающийся от переизбытка во всех сферах мир диктует нам свои понятия о том, что такое искусство. То, что десятки тысяч лет назад было необходимостью, превратилось в блажь. Древний художник, выводя неловкими пальцами на склонах стройные ноги и заострённые морды антилоп, хмурился и звал жену, когда линия получалась недостаточно тонкой: ведь всем должно быть понятно, где гну, где куду, а где импала (и позор художнику, если было непонятно). Древние люди с точностью учебника по зоологии вырисовывали животным рога, уши и другие характерные отличия – да так, что даже сейчас, сквозь века и тысячелетия, сразу понятно, кто есть кто. Куда там современному искусству до них. Чем в большее замешательство пришёл зритель, тем лучше.
Думал ли древний человек, что однажды его потомок потратит полжизни на бесформенную скульптуру, которую поймут единицы? Едва ли. Он был занят, выбирая самую тонкую веточку, чтобы зебру Бурчелла никто не перепутал с зеброй Хартмана. Обучать следующие поколения охотников нужно на правильных примерах и рисунках, иначе процесс передачи информации может прерваться.
Немые свидетели успехов
Появление на территории современного Африканского континента первобытных людей, их развитие и миграция в сторону современной Европы и обратно не прошли бесследно. Помимо первобытных инструментов, орудий труда и охоты, свойственных разным периодам развития человека, повсеместно на территории Африки можно обнаружить места стоянок первобытного человека, а также ритуальные объекты, посещавшиеся древним человеком по особым случаям.
Чёрный гну
Они находятся в самых разных местах: в укромных пещерах по берегам рек, вымытых бурными потоками, в скальных пещерах, на вулканических плато. Самое интересное для туриста, интересующегося поиском и осмотром таких мест, – пещеры вдоль не изменившихся за многие десятки тысяч лет русел рек: попадая в них, ощущаешь дух места наиболее отчётливо. Логика первобытных охотников была понятна: найти убежище, доступное человеку круглый год, не заливаемое водой даже в сезон дождей, с контролируемым входом в него.
Имея возможность возвращаться туда после вылазок разной длительности, человек проводил в убежище длительное время – и в периоды после удачной охоты, и в периоды засухи и неудач, а зачастую и сопутствующего голода. Сейчас мы можем найти там следы старых костровищ, обломки и даже целые наконечники стрел и прочие артефакты. Под ногами в пещерах – наслоения пепла от костров, на которых жарилась добыча после успешной охоты, обжигались и заострялись примитивные орудия и у которых охотники планировали следующие вылазки из убежища в поисках добычи.
Интересными находками являются наскальные росписи – немые свидетели успехов и неудач древних людей, отпечатки их наблюдений, сделанных после охоты, по пути миграции или в ходе изучения окружающего мира. Подобные объекты имеются и на территории Зимбабве (например, в горах на территории национального парка Matusadona в долине реки Замбези и на смежных охотничьих землях (концессия Omay North)), на территории Намибии, и в других странах Африки. Современный охотник, имеющий задатки натуралиста, имеет уникальную возможность параллельно с трофейной охотой соприкоснуться с миром древних охотников. Охотясь на территории современных Зимбабве и Намибии, авторам статьи довелось увидеть много артефактов, свидетельствующих о формировании древнего человека как успешного охотника.
Рисунки выполнены в разных техниках, датируются разными периодами и отличаются использованием разных красящих веществ, технологией нанесения рисунка, разной степенью детализации изображений. Общей является максимально доступная для конкретной техники и периода развития человека степень детализации изображений, позволяющая безошибочно опознать нарисованное животное или его следы.
Трофей чёрного гну, Намибия
К примеру, можно сравнить изображение чёрного гну, выполненное в необычном чёрном цвете нашим предком, и добытого нами неподалёку от места обнаружения рисунка современного нам представителя этого вида. Да, дистанция, на которой добыт этот экземпляр, гораздо больше дистанции выстрела из примитивного лука, но и плотность зверя уже далеко не та, что была когда-то на зелёных африканских просторах. Жаря вечером на костре в лагере вырезку добытого животного, испытываешь те же чувства, что твой далёкий предок. «Хорошо…» – думали мы, запивая куски отменных стейков хорошим юаровским вином.
В современной берлоге трофейного охотника вместо наскальной живописи размещаются чучела добытых животных. Долгими зимними вечерами, планируя следующую поездку, охотник смотрит на них, вспоминает удачные и не очень эпизоды ранее проведённых охот, и знакомое тёплое чувство наполняет его существо. «Хорошо…» Всё то, что сделало человека человеком, остаётся с нами, пока мы можем охотиться.
Три вида антилоп
Что же двигало древним охотником, когда он приступал к выполнению рисунка? Ведь это непросто – подобрать рецептуру краски, убедиться, что она долгое время способна сохраняться на каменной поверхности убежища, либо выбрать инструмент для выполнения петроглифов и место для нанесения рисунка (зачастую на высоте выше человеческого роста, что требовало организации примитивных подмостков из стволов деревьев, которые ещё нужно было занести туда, то есть перед тем, как приступить к процессу рисования, человеку приходилось решать инженерные задачи).
Интересно, в какой момент возникала столь сильно мотивирующая потребность отобразить увиденное, поделиться наблюдениями и впечатлениями с соплеменниками? Эти изображения, разбросанные по всей Африке, в прямом смысле являются объектом искусства даже с современной точки зрения – и мы можем выделить разные периоды развития древней живописи с ростом степени детализации отображаемых объектов и существ, совершенствования технологий и с точки зрения роста смысловой нагрузки рисунка.
Путь от первых наскальных петроглифов до рисунков, выполненных первобытными красками, занял десятки тысяч лет. К примеру, самые древние петроглифы, находящиеся в кратере вулкана Эронго в Намибии, примитивны: это изображения отдельных животных, людей, воспроизведённые в камне отпечатки следов животных и людей, даже «отпечатки» стоп и ладоней людей, сцен охоты. Но по соседству с ними мы видим более поздние изображения, зачастую абстрактные, либо, возможно, связанные с ритуалами, проводимыми шаманами тех времён: диковинных птиц, «животных» с лапами, крыльями и головами разных реально существовавших (и существующих сейчас) животных, и – что удивительно – геометрические фигуры.
Множественные намибийские петроглифы: изображения следов людей и животных
Кстати! Наше сознание автоматически читает петроглифы: антилопа, жираф, стрелка… так, стоп! У древних людей мышление ещё не воспринимало символы как указатели направления. Они научатся этому несколько тысяч лет спустя. То, что мы распознаём как указатель, едва ли показывало направление на ближайший шиномонтаж или миграционный центр. А «стрелка» – это, скорее всего, росток или даже цветочек.
На первый взгляд символы действительно напоминают указатели
Мы можем, например, рассмотреть наскальное изображение самки куду из района Эронго. Куду опознаётся абсолютно однозначно, пропорции тела соблюдены идеально, все характерные для животного признаки отображены с потрясающей точностью. Для охотника тех времён это было важно – а рисунок, видимо, был способом не только запечатлеть процесс организации охоты, но и поделиться со следующим поколением знаниями о поведении представляющих интерес животных. Причём, что характерно, вкусные животные имели у наших предков и предшественников больше шансов быть запечатлёнными в рисунке, нежели невкусные: увидеть, скажем, на рисунке ватербока – редкость.
Самка куду
По мере развития головного мозга потребность визуализации наблюдений росла или, наоборот, потребность визуализировать наблюдения с целью поделиться информацией способствовала развитию головного мозга и мышления? Оба процесса, видимо, шли параллельно и взаимно стимулировали друг друга.
При этом у нашего предка, как у хищника, благодаря охоте головной мозг развивался быстрее, чем у его жертв (и, собственно, человек успешно не только охотился, но и выжил, съел и пережил многих своих конкурентов, от которых нам остались только кости, примитивные рисунки и петроглифы). И именно в Африке мы можем взглянуть на древний рисунок, а затем – зачастую прямо у выхода из пещеры – на изображённое на нём животное, существующее до сих пор, и удивиться точности, с которой древний человек (или его менее успешный конкурент) рисовал его. Импалы, куду, слоны, львы, жирафы – живые и нарисованные – десятки тысяч лет назад и сейчас – сопровождают нас в поездке по Африке.
Охотники и куду, Matusadona national park, Zimbabwe, автор снимка – Bruce Cronje
Шаманские фокусы
В кратере Эронго (Намибия) с нами произошла очень занятная история. Шагая среди выбитых прямо под ногами изображений людей и животных, мы заметили, что на нас смотрит необычное существо: с ветвистыми рогами, изогнутым силуэтом, напоминавшим человеческий, с задними лапами зверя и даже как будто бы с хвостом. Конечно, все эти черты дорисовало наше сознание, потому что петроглиф был виден очень нечётко.
– Я точно не знаю, плохо видно. Шаман, колдун… – начал было наш пи-эйч, который точно знал практически всё.
– Кажется, на этот раз точно знаем мы!
Дело в том, что оттиск такого же «шамана» смотрит на нас с полотка одного из залов Государственного биологического музея имени К.А. Тимирязева в Москве: сходство рисунка и петроглифа удивительно (несмотря на то что «тимирязевский» экземпляр родом с другого континента – из пещеры Trois-Frères на юге Франции). Какова была вероятность встретить такой же петроглиф на другом конце света? Правильно, как и в случае с динозавром, пятьдесят процентов: или встретишь, или нет.
Оттиск намибийского «шамана» и «шамана» французского, нарисованного в музее на потолке одного из залов среди прочих подобных зарисовок, сделанных с древних росписей
Мелом и кровью
Первое, что чувствует наш с вами современник при виде древностей, это, наверное, трепет и восторг. Ему кажется, что он слышит фырканье доисторических гну, свист копий и рокот голосов первобытных охотников, преследующих свою добычу. Второе, о чём он закономерно задумается: «А они настоящие?» И в этом вопросе тоже будет скорее восторг, чем недоверие – как у ребёнка, впервые увидевшего механического динозавра в натуральную величину.
А если задуматься серьёзно: они настоящие? Посмотрите, как сохраняются картины в галереях: под стеклом, а если не под стеклом, то в помещении, где соблюдены все нормы влажности и температуры, а за фотографии со вспышкой – штраф на кругленькую сумму. И тут же смотрим на отвесную скалу, прошедшую в буквальном смысле через огонь и воду, через костры, пожары, вихри, бури и одним мамонтам известно, что ещё. Почему же куду всё так же смотрит на нас: оба уха навострены, да и хвост чуть загнулся, будто в невесомом прыжке. Так же как и десятки тысяч лет назад, и ни миллиметра не стёрлось.
Там, где меньше влажность, где меньше движение воздуха и, конечно, в укромных местах – пещерах – рисунки, конечно, сохраняются с самых древних времён. По данным на 2021 год самым старыми рисунками считаются изображения в карстовых пещерах в Маросе и Панкепе на острове Сулавеси. Их возраст не менее сорока пяти с половиной тысяч лет. Для сравнения: в это же время нашу планету населяли мамонты, шерстистые носороги и саблезубые тигры.
«Череп Петра Первого в детстве»
Краска действительно сохраняется очень хорошо. Порой кажется, что сюжет с шаманскими танцами нарисовали лишь вчера утром, а уже сегодня мы заплатили двадцать намибийских долларов, чтобы на него посмотреть как на доисторический. Конечно, как и в любой туристической ситуации, никто не будет застрахован от негодяя с ведром краски. Тем не менее подделку от ценной находки отличить можно. Учёные рассказывают, что, кроме прямого радиоуглеродного анализа, есть ещё хитрости, применяемые экспертами.
Например, в составе красителя определяется охра. Казалось бы, всё сходится, но… в этом районе охры и в помине нет, а ближайший выход охры находится в двух тысячах километрах от рисунков. Получается несостыковка. К ляпам незадачливых мошенников также относится изображение животных, обитающих в другие периоды или не в данном районе. Кстати, часто анализ затрудняет тот факт, что первобытные люди могли дорисовывать (и даже исправлять) рисунки своих предшественников.
Осторожно, носороги
Носороги от «очень умных»
В настоящее время даже в таких, казалось бы, диких местах, как африканские горы и саванны, интересные крупные объекты с доисторическими артефактами оказались на территории частных владений или национальных парков, и не каждый приезжий может получить доступ к любому из них.
Доступ к некоторым объектам предприимчивые фермеры осуществляют на платной основе, не пуская при этом никого в наиболее ценные локации: от назойливых и любопытных туристов довольно легко избавиться фразой «Осторожно, здесь живут носороги», сопровождаемой сосредоточенным взглядом, направленным в буш. Следов носорогов, как правило, поблизости и в помине нет (даже если на этих землях и впрямь есть ферма по их разведению), но не все понимают, как выглядит сам носорог, что уж говорить про его следы…
Часть артефактов находится на территории национальных парков и консерваций, занимающих огромные территории, и для рядового туриста возможность посещения таких мест зависит от информированности его гида и близости объекта от стандартного туристического маршрута. Получается, что увидеть самые интересные места могут только достаточно хорошо подготовленные люди в сопровождении отлично знающего местность проводника и местных землевладельцев. При этом проводник должен быть в хорошем смысле слова фанатиком своей страны и её истории.
Древние люди огромное внимание уделяли достоверности и детализации
Отнюдь не везде удаётся побывать даже самым бесстрашным путешественникам, что печально вдвойне: объекты разрушаются под действием природных факторов, навсегда унося с собой произведения древних художников и события минувших дней. Да и современный человек прикладывает все усилия для разрушения наскальной живописи. Ради необычного селфи, например, туристы придумали лайфхак – поливать рисунки газированными напитками для увеличения их контрастности, абсолютно не задумываясь о сохранности рисунка, который погибает в результате этой варварской процедуры.
Получается парадоксальная ситуация: созданное древним человеком успешно монетизируется человеком современным, но какие-либо меры по сохранению артефактов, как правило, не предпринимаются, причём повсеместно. Возможно, ближайшие одно-два поколения людей ещё смогут увидеть эти диковинные места своими глазами, а не на обложке «Истории древнего мира» для начальных классов, а затем всё будет утеряно безвозвратно. Если вектор ценностей не изменится в ближайшее время, максимум, на что останется смотреть нашим правнукам, – на фотографии, оттиски рисунков или петроглифов и на отдельные фрагменты с рисунками, вырезанные из породы и наконец-то спрятанные от газировки под стекло. Но засопит ли доисторический гну и услышим ли мы голоса первобытных охотников, разглядывая витрину в центре мегаполиса?
